Исторической личности - Алымкулу Лашкер баши, в советский период, хотя и незначительно, но все же уделяли внимание. О нем писали узбекские историки: Р.Н.Набиев [1] , Х.Н.Бобобеков[2] , кыргызские ученые К.Усенбаев[3] , В.Плоских[4] . Также о нем упоминали российские историки Н.А.Халфин[5] и П.П.Иванов[6] . Некоторые сведения об Алымкуле можно взять из разных исследований колониального периода России: В.Наливкина[7] , А.Куна[8] , Н.Веселовского[9] , Н.Петровского[10] , М.А.Терентьева[11] , А.П.Хорошкина[12] , а также казахского ученого Ч.Ч.Валиханова[13] и других.
Несмотря на усиление в последние годы внимания исследователей к этническим аспектам процесса формирования на рубеже XII-XIII вв. Великиго Монгольского государства, одна из ключевых проблем этого периода, связанная с определением этнической принадлежности татарских и других, связанных с ними кланов, все еще остается дискуссионной. Настоящая статья посвящена анализу данной проблематики с целью выработки более однозначного понимания этнической ситуации в Центральной Азии периода становления там Еке Монгол Улуса. В итоге рассмотрения существующих в историографии подходов относительно этнической номенклатуры, применявшейся монгольскими и китайскими источниками по отношению к расселявшимся в этой зоне тюркским и монгольским группам, автор статьи склоняется к мнению о тюркской этнической принадлежности татар и некоторых других (найманы, меркиты), известных по источникам, кланов, с которыми в ходе формирования "народа монголов" столкнулся Чингиз-хан. При этом устанавливается историческая связь домонгольских татар с Кимакским и Уйгурским каганатами, в том числе выявляется их принадлежность к элитным - "царственным" слоям названных тюркских государств. А это, в свою очередь, позволяет выявить присутствие татарского со-ставного элемента у восточных кыпчаков-кимаков (йемеков), имевших тесные связи с последней династией хорезмшахов. Общий вывод, который следует из материала, подвергнутого детальному и комплексному изучению в поставленном ракурсе, сводится к тому, что необходимо новое понимание термина "монголо-татары", являющегося не навязанным китайскими чиновниками понятием, а содержательным поли- тонимом, маркирующим двусоставной - тюрко (татарско)-монгольский характер государствообразующего "народа" Великой Монгольской империи. В публикации также делается заявка на продолжение данной темы применительно к Улусу Джучи.
Также как и сам феномен "номадизма" (особый способ адаптации человека к окружающей среде, специфический социальный и политический строй, неповторимая духовная культура и т.д.), военное дело кочевников Евразии всегда являлась особой темой всемирной военной истории, т.к. оригинальный вклад кочевых народов в развитие военного искусства был несомненен и значителен. Как отмечает российский исследователь Р.П. Храпачевский "до монголов кочевники крайне редко захватывали защищенные города оседлых народов" и заслуга монголов заключается в том, что они при взятии укреплений действовали системно и поэтапно, и процесс овладения осадными технологиями занял у них где-то 10 лет (1205-1215 гг.).
История ойратского народа тесно связана с историей Китая. Особенно важным для судьбы ойратов оказался период Цин, когда практически одновременно выкристаллизовались несколько молодых государств – маньчжурская империя Цин (1636), Джунгарское государство (1635), Хошутское ханство (1642). Чуть позже окончательно сложилось Калмыцкое ханство на Волге.
Успешные действия цинских войск в Джунгарии в 1755-1757 гг. сделали возможным развитие цинской экспансии как на запад, в земли, населенные казахами, так и на юг – в Уйгурию, и юго-запад – в земли киргизов и памирские феодальные владения. При этом необходимо отметить, что все цинские операции в этой войне проводились весьма небольшими, по сравнению с размахом театра военных действий, силами. Так, в первом походе на Джунгарию весной 1755 г. участвовало всего около 50 тыс. воинов, действовавших по двум направлениям [1]. В дальнейшем крупными войсковыми соединениями считались отряды в 7-10 тыс. воинов. И лишь для разгрома Яркендского ханства вновь потребовалось выставить в поле армию в 20 тыс. воинов [2]. Таким образом, грандиозные завоевания, гордится которыми Цины не переставали и в первой половине XIX в., были произведены относительно небольшими силами в течение очень незначительного промежутка времени. В чем же крылся секрет успеха цинского оружия?
Следствием монгольских завоеваний было образование к середине XIII века крупнейшей из известных в истории евразийских империй. После избрания Чингиза ханом всего монгольского мира и объединения в 1206 году монгольских племен, с территории Монголии выступила армия, состоявшая из воинов-кочевников и представлявшая собой невиданную по мощи боевую машину, которая всего за два поколения (то есть к 60-м годам XIII столетия) создала огромную империю, простиравшуюся по всему евразийскому континенту от Китая до Карпат. В течение долгого времени исторические исследования со-средотачивались, в основном, на военных событиях монгольских завоеваний, и в большинстве работ акцент делался на катастрофические разрушения, причиненные нашествием монголов практически во всех странах и обществах Евразии.
Описание ключевых для печенегов структур власти приводилось в привычных каждому средневековому автору понятиях: "князь" (рус. летописи), "старейшина" (архиепископ Бруно), "архонт", "начальник" (византийские хроники). Очевидно, что все эти определения носили общий характер и были применимы к любому представителю печенежской знати. Имелись ли на самом деле функциональные различия между входившими в состав данной кочевой элиты социальными группами, и какие изменения она претерпела за период своего пребывания в Северном Причерноморье и будет целью нашего исследования.
Материалы исследования: в силу большого расстояния между этими средневековыми чингизидскими державами, междоусобных распрей между домами Джучидов и Тулуйидов, вооруженных конфликтов между Ариг-бугой и Хубилаем, и в связи с тем, что правители Улуса Джучи поддержали Ариг-бугу, их государство стало независимым от Великой Монгольской империи. В дальнейшем долговременные военные конфликты и политические смуты отрезали сообщение между Сараем и Ханбалыком. Улус Джучи и Юаньская династия проводили собственную внешнюю политику. Однако между ними все же сообщения не прекращались и некоторые сведения из Золотой Орды все же попадали в китайские хроники. Одним из важных и фундаментальных источников, относящихся к монгольской истории, является "Юаньши" ("История династии Юань"). Этот памятник содержит некоторые материалы (правда, в отрывках), раскрывающие характер взаимоотношений Юаньской династии и Золотой Орды.
Ковровая карта позднесредневековых узбекских ханств была весьма разнообразна, при этом ковроткачество было распространено в ареалах обитания скотоводческого населения. Наряду с узбеками выделкой ковров занимались также местные туркмены, арабы, каракалпаки, киргизы, казахи, уйгуры, таджики. Общность этногенетических корней, совместное проживание способствовало закономерному культурному взаимообмену: распространению единых технических приемов, мотивов орнамента. В контактных районах подчас сложно выявить происхождение того или иного изделия. Вместе с тем, некоторые ковры несут в себе четкую идентификацию, что делает их сразу узнаваемыми. Что касается собственно узбекского населения, то ковроткачество развивалось у узбеков-туркман (Нурата) и этнических групп дашти-кипчакского племенного объединения, сохранивших скотоводческий тип хозяйствования, в первую очередь кунгратов, локаев, кипчаков, туяклы, минг, найман, а также других, менее крупных племен. Участие перечисленных племен в этногенезе не только узбеков, но и иных народов-соседей, обусловило общность традиций прикладного искусства, в том числе ковроделия.
Когда говорят о ковроделии Средней Азии, в первую очередь упоминают туркменский ковер, давно снискавший себе мировую славу. Между тем, не менее интересны традиции ковроделия и у других народов региона. В данной статье речь пойдет о коврах узбеков. На территории Узбекистана издавна преобладало производство безворсовых ковров и ковровых изделий, причем виды безворсового ткачества были весьма разнообразны. В этом виде домашнего рукоделия женщины достигли несомненного мастерства. Мы рассмотрим основные виды узбекских безворсовых изделий, которые можно разделить на гладкотканые и вышитые. Разным видам было присуще собственное техническое и художественное решение. Вместе с тем, их объединяет общность стиля и единая орнаментальная база.
История тянь-шанских кыргызов и их государственности в период позднего средневековья несмотря на значительную историографическую традицию все еще слабо изучена. Это, прежде всего, связана с недостаточностью сведений о кыргызах в исторических источниках, т.е. слабостью источниковой базы. Более или менее содержательные сведения о кыргызах XVI века содержатся в Та’рūх-и Рашūдū Мирзы Мухаммад Хайдара и Бабур-нāме Захир ад-Дина Бабура, некоторые материалы по данному периоду истории имеются в источниках более позднего времени – Бахр ал-āсрāр Махмуда ибн Вали, Тa’рūх Шах Махмуда Чураса, в некоторых сочинениях агиографического характера. Вместе с тем, нужно отметить, что в Та’рūх-и Рашūдū и Бабур-нāме имеются лакуны в описании исторических событий этого периода.
Речь пойдёт об одном из крупнейших народов Евразии – булгарах (волжских татарах). От Волги и Камы до Дуная простиралась в VII веке Великая Болгария. После ее падения дунайские болгары потеряли древнеболгарский язык (тюркский) и заговорили на славянском – современном болгарском языке. На Волге и Урале они сохранили язык, но потеряли свое название.
Данная библиография по булгарскому (казанскотатарскому) народу была подготовлена мною, в качестве библиографического приложения к нашей с У.Ф.Батыровым статье "Булгары: неизвестная история очень известного народа", для сайта журнала "Профи" на основе библиографии по булгарскому вопросу Р.Х. Бариева. Свою библиографию доктор философских наук, профессор, полковник в отставке Бариев Риза Халирахманович подготовил в ходе работы над своей книгой: Р.Х. Бариев. "Философские аспекты этногенеза волжских булгар". Санкт-Петербург, 1997. 418 с.
Любой народ на протяжении веков создаёт стереотип своей уникальной культуры. Одним из его компонентов является одежда (12, с. 107). Перед нами поэтому встала задача — изучить одежды тунгусо-маньчжурского населения на Дальнем Востоке в средние века, используя при этом археологические, этнографические и письменные источники. Задача эта очень трудная, поскольку сама одежда, если и сохранилась, то в редких случаях. Зато при раскопках археологических памятников обнаружены наборные пояса, пуговицы, украшения, бронзовые фигурки человечков.
Тянь-Шань и Памиро-Алай являются одними из величайших горных систем земного шара. С древнейших времен эти горные системы стали местом обитания разных племен и народностей. О самых древних обитателях Тянь-Шаня и Памиро-Алая упоминается в древнеперсидских клинописных текстах VI в. до н.э. и в трудах античных историков.
По сведениям арабо-мусульманских путешественников X-XII вв. и других письменных источников, где подробно описывают этносы, проживавшие на территории Ферганской долины, кочевые племена и народы, совместно защищавшие свою землю от иноземных захватчиков. Во времена правления Чингис-хана и Тамерлана, когда Ферганская долина неоднократно подвергалось нашествию их войск, им удалось на время рассеять часть местного населения, но через некоторое время они вновь возвращалась на свою землю. В письменных источниках говорится, что в эпоху позднего средневековья кашгарский хан Абдаллах (XVII в.) и джунгарские правители Галдан Бошокту, Галдан-Церен, Цеван-Рабтан, которые неоднократно пытались захватить Ферганскую долину, кыргызы и узбеки совместно защищали города Андижан, Ош, Узген и ряд других поселений и таким образом им удалось отстоять свою землю [1].
Вопрос о времени возникновения Казахского ханства, первого в Центральной Азии национального государства, которое носило имя создавшего его этноса – казахов, является одним из самых дискуссионных проблем отечественной исторической науки. В казахстанской научной и научно-популярной литературе имеется множество работ, посвященных данной теме, хотя до начала 70-х годов ХХ века вопрос датировки образования ханства в качестве научной проблемы специально не поднимался. Его ставили "в один ряд с иными событиями политической истории казахского общества" [1, 54]. В этот период были опубликованы первые научные исследования, посвященные конкретно времени образования Казахского ханства. Автором первой такой специальной работы стал Т.И. Султанов. Затем, в 1977 году, данная проблема была рассмотрена в монографии К.А. Пищулиной. В последующие годы этот вопрос остался без внимания историков. Вновь проблема актуализировалась после обретения Казахстаном независимости. В 90-е годы XX века данный вопрос нашел отражение в работах казахстанских историков А. Хасенова, К. Акишева, Ж. Касымбаева, Б. Карибаева и др. Рассматривали в своих исторических изысканиях проблему датировки образования Казахского ханства известные писатели Казахстана М. Магауин и К. Салгарин. Следует также сказать о псевдонаучных, но растиражированных публикациях по данной теме кандидата технических наук К. Даниярова.
После обретения Кыргызстаном государственной независимости в научных и общественно-политических кругах, среди граждан республики значительно повысился интерес к отечественной истории, славному прошлому кыргызского народа. Этот интерес, главным образом, сфокусирован на истории этногенеза кыргызского народа, зарождения и развития кыргызской государственности, которая в конце XX века получила свое дальнейшее развитие в результате создания независимой Кыргызской Республики, ставшей полноправным членом мирового сообщества наций. Увлечение кыргызской интеллигенции историей древнекыргызской государственности настолько велико, что уже в первые годы независимости в процессе поиска этнической и культурной идентификации, благодаря усилиям журналистов и писателей, президента нашей республики стали называть термином ажо, что в древне-кыргызском языке означает "господин и владыка". В настоящее время, в связи с объявлением в нашей республике 2014 года указом президента А.Ш.Атамбаева Годом укрепления государственности, значительно возрастает актуальность всестороннего изучения истоков традиции государственности кыргызского народа в древности и средневековье.
В ряду древних культур скифского облика, распространенных в Центральной Азии, пазырыкская культура занимает особое место. Один из компонентов скифской триады – "звериный стиль" представлен в ней наиболее полно и ярко. Уникальные погребальные сооружения в урочище Пазырык, заполненные древним льдом, открыли миру все многообразие искусства древних кочевников. Оригинальность различных изображений животных, найденных в курганах Алтая, позволяет говорить об "алтайском зверином стиле". Видный исследователь алтайских древностей М.П.Грязнов считал, что "в процессе формирования культуры и искусства скифо-сибирского типа вклад саяно-алтайских племен был более значителен, чем собственно скифов".
Известно, что времена года были важным фактором в определении образа жизни кочевого народа. Они перемещались с одного места на другое в определенное время года, в итоге они давали названия этим местам. Существовало два понятия: "yaylak" (пастбище) и "kışlak" (зимовка, кишлак). Кишлак, по-кыргызски "кыштак", там кочевники проводили зиму (Hikari Egawa, 2007. S.89). Кочевой народ переселялся в кишлаки (kışla) после окончания летнего периода на "Yayla" (на кыргызском языке - жайлоо) в середине или в конце осени (на кыргызском күз, на турецком Sonbahar) (İlhan Şahin, s.257-258).
